[genetika]

Название: Человеческий фактор
Автор: troyachka
Бета: vlad.
Иллюстратор: tikota
Фандомы: Доктор Кто, Секретные материалы, Люди в черном и др.
Размер: макси, 43 430 слов
Пейринг/Персонажи: Вмешивающийся Монах (он же Курильщик), хуман!далек Сек и прочие
Категория: джен
Жанр: спин-офф, AU, экшн/приключения, развитие характеров, драма, крэк, кроссовер
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Эта история о том, как два сильно третьестепенных героя вынуждены бегать по времени и пространству и решать проблемы, возникшие из-за главного. Попутно создавая новые, но это уже детали.
А еще она о том, что прогрессорство до добра не доводит, а уж в собственных интригах можно запутаться на раз-два.
И о том, что люди в общей своей массе — существа чудовищно непредсказуемые. И не только люди.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей, использование оружия (в т.ч. бактериологического), исторические события, интерпретация канонных фактов. Вольное обращение с каноном! Ряд фактов из расширенного канона не учтен. Местами ксенофилия.
Данный фик может служить примером, как сложно затыкать круглые дырки квадратным обоснуем.
Скачать одним файлом .fb2

Убивают не пушки. Убивают люди.
Американская народная поговорка

Первое.
Вероятность является фактором,
действующим в рамках законов природы.
Второе.
Мы видим, что фактор вероятности не действует.
Третье.
В данный момент мы подвержены действию
сверх- или противоестественных сил.
Возражай!
© Розенкранц и Гильденстерн мертвы

Вашингтон, округ Колумбия, 27 августа 2011 г.

Фильюцци ненавидел запах сигарет “Морли”. Тягучий, едкий, он плотно ассоциировался с неприятностями. Крупными неприятностями. А еще с головной болью, бессилием и собственной никчемушностью. Сейчас вражеские полчища этого отвратительного дыма взяли его кабинет в осаду, не давая вздохнуть. В воздухе висели сизые, тяжелые полотнища, и Фильюцци подавил желание помахать перед лицом рукой. Нельзя. Надо было терпеть. И неважно, что в здании ФБР давным-давно было запрещено курить. Человеку, который сидел перед ним, сдвинув шляпу на лоб, было позволено все. И даже немного больше.

— Я собираюсь уйти на заслуженный отдых, — говорил Курильщик своим надтреснутым от старости голосом. — И Консорциум пришлет вместо меня нового человека. Вы, Чарльз, узнаете его по кодовой фразе и будете повиноваться ему, как до этого мне.

Фильюцци кивнул. Курильщик достался ему по наследству — от Пиккарда, а до этого — от Скиннера, и бог весть сколько заместителей директора ФБР было в этом списке. Говорили, что Курильщик был в силе еще при Маккарти. Сколько же лет этому старому пню? Сто? Сто пятьдесят? Официальная биография врала, как сивый мерин.

— Разумеется, сэр, — отозвался он. Как будто можно было ответить как-то иначе! Кодовая фраза… Фильюцци попытался вспомнить ее, но она ускользала из памяти, как рыбка из пригоршни. Что-то про истину, про вседозволенность… Кажется, из апостола Павла, или нет?

— Мне было приятно работать с вами, Чарльз, — продолжал Курильщик. — Вы ответственный человек, с головой. Консорциум признателен за неоценимую помощь, которую вы оказываете.

Благодарность Консорциума страшнее любого геноцида. Фильюцци зябко передернул плечами. Лучше бы ему совсем не знать о Консорциуме, оставаться в блаженном неведении. Все, кто о нем знал, гарантированно попадали в неприятности. Курильщик был тому самым что ни на есть наглядным подтверждением. Его уже раза три официально объявляли мертвым — не без причин, надо сказать, — но каждый раз Курильщик возвращался, не проходило и нескольких лет. Последний раз его, кажется, взорвали в 2002-м, но Фильюцци давно подозревал, что в том деле было слишком много белых пятен. Его закрыли быстрее свиста и тут же все засекретили, а попытки копнуть не давали ровным счетом ничего. Данные исчезли, будто их и не было.

Ходили слухи, что имя Курильщика на самом деле начинается на литеру “М”, и он возглавляет не теневое правительство, а всемирный преступный синдикат, но Фильюцци еще тогда решил, что это слишком уж отдает дешевой детективной пошлятиной, крайне непрофессиональной, с его точки зрения.

— Это взаимно, сэр, — соврал Фильюцци. Курильщик выпустил в воздух новую порцию вонючего дыма и засмеялся — скорее, закашлялся.

— Я вам до печенок надоел, Чарльз, не лукавьте. Но ничего не поделаешь. Тот, кто придет вместо меня, будет донимать вас не меньше. Уж я-то знаю.

Фильюцци до сих пор не мог поверить, что Курильщик всерьез собирается уходить. Человек-эпоха, твердой рукой контролировавший работу ФБР, да и не только, не мог так просто взять и исчезнуть, поддаться старости и отойти в сторону. Он должен был умереть — и никак иначе. На самом деле никто не знал даже, как Курильщика по-настоящему зовут. Сын русского шпиона? Ха! С.Дж.Б. Спендер? Ха-ха! Фильюцци уже пытался идти по этим следам, но обнаружил только мертвецов и очень жирное предупреждение, после которого решил не рисковать. На могильном камне С.Дж.Б. Спендера значился 1809 год, а сын русского шпиона умер от туберкулеза, не дожив до двадцати пяти. А потом старший сын Фильюцци вышел из кампуса за пиццей и обнаружился спустя несколько часов на Гавайях — целым, невредимым и очень довольным, но…

Сына потом проверяли лучшие онкологи страны. Ничего не нашли. Проверяли несколько раз. Ни следа рака. Но он мог быть.

Короче, с Курильщиком было проще смириться, чем бороться.

— Не буду спорить с вами, сэр, — дипломатично ответил Фильюцци. Курильщик ткнул сигаретой в пепельницу, встал — слишком резво для такого дряхлого старика — и, почти не опираясь на трость, заковылял к выходу.

— Что ж, прощайте, — сказал он, остановившись на пороге. А потом выскользнул в коридор и плотно прикрыл за собой дверь. Фильюцци закашлялся, встал и распахнул окно настежь. Хотелось поскорее стряхнуть с себя этот омерзительный, перекисший табачный запах; им наверняка пропахли и волосы, и костюм, который придется сдавать в химчистку. Иначе никак не избавиться.

Фильюцци высунулся в окно и глубоко вздохнул, зажмурившись. Хоть бы всех их — и Курильщика, и того, кто придет за ним, и Консорциум — унесло ветром, как Дороти в страну Оз. Он расфокусированным взглядом смотрел вниз, на геометрический чертеж улиц, раскинувшийся вокруг. В лицо подуло влажной предвечерней прохладой, прогоняя остатки табачной вони и головокружения, но ожидаемое облегчение не приходило. От Консорциума избавиться не выйдет, бесполезно и пытаться. Оставалось только надеяться, что преемник Курильщика будет… некурящим.

***

Таксист не спешил. Он медленно вел свой длинный желтый “бьюик”, улицы плавно перетекали одна в другую, и вот суетливый, напыщенный центр мировой столицы остался позади. Мортимус улыбался, глядя в окно. Мимо проплывали здания, другие машины и люди, довольные и уверенные в завтрашнем дне. Прекрасно у него получилось, надо сказать, обустроить свою маленькую Утопию. Великолепный образец идеально организованного общества, где у каждого есть шанс, иногда даже и второй. И это он, Мортимус, дал им этот шанс! Никто другой бы не обеспокоился благосостоянием людей — разве что их судьбами. Но кого интересуют судьбы, в конце концов? Размениваться на всякую ерунду? Скучно и старомодно!

— Останови где-нибудь здесь, сынок, — попросил таксиста Мортимус, и тот послушно прижался к обочине. Сунув ему мятую купюру, Мортимус, кряхтя, вылез из такси. Такой чудесный летний вечер, и ничуть не жарко. Грех сидеть в машине и дышать кондиционированным воздухом, нужно бы прогуляться напоследок, пока это тело совсем не сдало. Оно долго ему послужило, хорошо и надежно: стоило побаловать его прогулкой перед тем, как сменить, а ведь осталось совсем недолго, буквально пара-другая часов.

Он усмехнулся, вспоминая разговор с этим мальчиком, Чарльзом. Тот был на взводе, его раздражение можно было на хлеб намазывать, как джем. Никому не нравится быть марионеткой, но некоторым ничего другого не остается. Так уж положено, чтобы одни руководили, а другие подчинялись, ради общего блага. Мортимус перешел дорогу, погрозив тростью слишком нервному водителю, который не хотел пропускать его, и ступил на мощеную серой и потрескавшейся от времени плиткой дорожку, ведущую через парк к дому, в котором он жил последние полторы сотни лет.

Возраст имел свои несомненные преимущества. С каким недоумением Мортимус вспоминал сейчас свои юношеские эскапады! Разбить флот норманнов, спровоцировав раннюю промышленную революцию? Помочь викингам, чтобы те раньше отправились в Винланд, бросив неподатливую Британию? Форсировать выборы, подсовывая нужных, перспективных кандидатов? Какая несусветная чушь! Мортимус с опытом понял, что вмешиваться в фиксированные точки — себе дороже, даже если все главные последствия кажутся кристально ясными. Потому что много веков спустя всплывали события, которые не произошли бы без того вмешательства, и которые портили планы куда гарантированнее всяких неприятных форс-мажоров. Гораздо удобнее, приятнее и, главное, изящнее было изменить какую-нибудь ничего не значащую мелочь и получить долгожданный, тщательно спланированный результат лет через пятьдесят. Или пятьсот. Времени у него оставалось много, можно было не скупиться.

Парк пустовал — в субботу здесь всегда было мало народа, даже вечером. Тихий, спокойный район, исключительно для своих, а те разъехались за город — урвать последние летние выходные. С утра прошел дождь, но влажная духота, которой так славился климат столицы Соединенных Штатов, ближе к вечеру развеялась, и теперь под сенью деревьев было прохладно, а сочная зелень листвы радовала глаз. Прекрасная планета! Особенно к месту оказались вовремя пролоббированные экологические законы и штрафы, иначе местные жители загадили бы ее до неузнаваемости, увлекшись промышленной революцией. По своей потерянной родине Мортимус не скучал. Конечно, иногда на него накатывали приступы ностальгии, хотелось прогуляться по холмам, поросшим алой травой, но это случалось все реже и реже. А по бывшим соотечественникам Мортимус не скучал тем более. Косные, замшелые ретрограды, стоящие на пути прогресса — все как один! Даже лучшие из них были или слишком осторожны и мешали работать, или наоборот, пускались во все тяжкие и портили все, наработанное тяжким трудом. Мортимус раздраженно поджал губы. Токлафаны, скажите пожалуйста! Нет уж, токлафанов он ни за что не простит. Конечно, все давно вернулось на свои места, обычные люди все забыли — нельзя помнить то, чего не произошло. Но Мортимус не был человеком и прекрасно помнил, как его убили — в собственном, между прочим, доме! Мерзость какая! Он мотнул головой, отгоняя неприятное воспоминание.

Сквозь деревья уже виднелся его дом, таунхаус прошлого… нет, уже позапрошлого века с высоким крыльцом, плотно стиснутый соседними домами. И замечательно, потому что уже начинало накатывать знакомое, но каждый раз новое ощущение приближающейся регенерации. Мортимус ускорил шаг. Дома уже все было давно готово. Можно будет расслабиться, прилечь и покурить. Еду он заказал заранее — конечно, большая часть отправится в мусорник, но что-то обязательно пригодится. В прошлый раз, например, очень в тему пришлись донатсы с корейской морковкой, а сейчас, может, в ход пойдут шоколадное мороженое и пицца. Кто знает?

Подобрав в холле газету, Мортимус сунул трость в подставку и поднялся на третий этаж, в спальню. Сейчас ему было почти не сложно изображать старческую немочь. Ничего, скоро это все закончится. Очень скоро. Он отпер массивный резной шкаф ключом, висевшим, по старой привычке, на шейной цепочке, и облегченно вздохнул. Наконец-то дома — по-настоящему! Его ТАРДИС, Марк IV, с которой они пережили не одно приключение, и которая уже давненько никуда не летала ни во времени, ни в пространстве, потому что Мортимус осторожничал. Меньше всего он хотел бы, чтобы кто-то обнаружил его присутствие. Он устроился в кресле, вытянув усталые ноги, и включил музыку. Все. Теперь точно очень скоро. Заиграла одна из любимых песен — “Тюремное танго” из мьюзикла “Чикаго”, автора которого он же и проспонсировал в свое время. Прекрасно! То, что надо. Мортимус развернул газету, надеясь, что успеет хотя бы мельком посмотреть новости.

И вдруг его дернуло — прямо в тот момент, когда музыка заиграла громче. По рукам и шее словно пустили ток, правое сердце заколотилось быстрее, а левое, наоборот, пропустило удар. Потому что где-то там, в давно и в далеко, кое-кто вмешался в ход событий. Заголовки замелькали перед глазами, изменяясь на все лады. Шрифты поплыли.

— О, нет, — простонал Мортимус, пытаясь подняться, но коленки подгибались, не давая встать. Как невовремя! Катастрофически невовремя!

Где-то в Германии, в тридцать восьмом, в эту самую минуту трещало поврежденное взрывом правительственное здание. Трещало все громче, осыпался с сухим, неприятным шорохом кирпич. В запертой на ключ гардеробной жуком в банке бился тогда еще не настолько знаменитый диктатор. О нем все забыли. Разбегались из падающего дома, как тараканы. А потом конструкция не выдержала нагрузки, и здание медленно, почти торжественно сложилось, словно карточный домик, погребая под собой несколько десятков человек, не успевших выбежать наружу.

— Он сам нарвался, он сам нарвался, он сам во всем и виноват! — пел магнитофон.

Вторая мировая не началась, но в сорок втором Советский Союз пошел в наступление. Союзники передрались еще раньше. “Коммунистическая Франция рапортует!” — гласила передовица. Газета начала расползаться в руках, превратилась в желтую пыль, опилки.

— Что же делать, что, что? — бормотал Мортимус. — Ах, он сволочь! Опять! Опять изменил походя реперную точку, да что ж ты будешь делать!

Он все-таки сумел встать. Голова кружилась. Сердца колотились как бешеные. Пол под ногами затрясся, качнулся… Потому что объединенные силы коммунистического Китая и алой, как кумач, Европы в пятьдесят восьмом нанесли массированный ядерный удар по своему главному врагу — Соединенным Штатам, и реальность трещала по швам, пытаясь вместить то, что было, и то, что… было еще раз.

— Невовремя! Не успею! — выкрикнул Мортимус. Шаг за шагом он приближался к консоли. Пол начал опасно крениться влево: дом исчезал из реальности, и ТАРДИС уже ничего не удерживало, кроме его, Мортимуса, собственных воспоминаний. Но на них долго не выстоять…

— Это было убийство, но не преступление, — пел магнитофон.

Мортимус вцепился в консоль, и тогда его тряхнуло по-настоящему. В лицо ударила горячая волна, переплавляя его в кого-то нового, совершенно другого, нужного именно в данный момент. Нужного сейчас и немедленно!

Последним, что запомнил Мортимус, были сияющие огнем руки, переключающие тумблеры, и яркий свет, бьющий в глаза.

А потом все исчезло, растворилось в темноте.

***

Нью-Йорк, 02 ноября 1930 г.

Специальный агент ФБР Адам Доннеган никогда не считал свою работу непыльной, особенно сейчас, когда кризис приложил вотчину дядюшки Сэма своим многофунтовым кулачищем. От удара наверх всплыла всякая помойная дрянь. Мафия, вооруженные до зубов банды, психи-убийцы, слетевшие с катушек — все это он видел. Не привыкать было. Только вот сегодняшнее дело, несмотря на всю прибавку к жалованию, казалось ему… слишком. Слишком даже для него.

Прибавку ему предложили недавно — шеф вызвал Доннегана с напарником к себе всего пару дней назад. В его кабинете, в самом темном углу дымил вонючими, как портянки бомжа, папиросами какой-то моложавый хлыщ. Кажется, именно он и заказывал эту музыку — хоть и не сказал ни слова за то время, пока они говорили, просто молчал и пялился на них своими хитрыми глазенками, поблескивавшими в темноте. Доннегану предложили заниматься… необычными делами. Странными. Которые не должны были попасть в газеты. Секретными делами, короче говоря. Доннеган согласился, конечно, и Джим Рэндалл, его напарник, тоже. Разве баксы бывают лишними? И жена, кажется, была довольна. Дополнительную подписку они дали, и жалование им повысили тут же, еще и премию выписали.

А теперь на них повесили расследование массового убийства в театре Лорензи — из неизвестного оружия, стрелявшего не пулями, с трупами не только людей, но и странных свиноподобных уродцев, и не только свиноподобных, надо бы сказать… Одному из убитых как будто осьминога на голову натянули. Не успели затихнуть последние выстрелы, как театр тщательно оцепили, обтянули тревожными лентами и теперь ждали коронеров, тоже каких-то особенных, давших допподписку о неразглашении материалов по этому делу. Хорошо, что все случилось ночью, и обычные для таких случаев зеваки давным-давно дрыхли под теплыми одеялами. Доннеган поднял воротник и надвинул шляпу на глаза — на улице было ощутимо холодно, моросил неприятный дождь. Рэндалл молча курил рядом, и говорить не хотелось. До этого они обошли весь театр — от чердака до подвала — и обнаружили ход, ведущий в канализацию. Убийцы, кажется, ушли этим путем, а может, и пришли тоже. Дело казалось не просто довольно крутым даже для таких опытных детективов, как они, а еще и чудовищно запутанным. Доннеган сказал бы, что это верный “висяк” безо всякой надежды, но… Его хотелось распутать. Азарт кружил голову. Улик убийцы оставили много, а коронеры и патологоанатомы проверят остальное. И неважно, что трупы со свиными рылами и щупальцами. Люди там тоже были, и немало. Для начала их нужно было опознать.

Когда в ночной тишине послышался странный звук — не то слишком хриплая сирена, не то слишком музыкальный насос, — Доннеган вскинулся. На звук едущего автомобиля не похоже, но, может, секретные коронеры ездили тоже на чем-то секретном? Рэндалл щелчком отбросил папиросу, та коротко и безнадежно зашипела, упав в лужу.

— Висяк, — уныло сказал он.

— Прорвемся, — ответил Доннеган, и тут за спиной послышались торопливые, сбивчивые шаги. Коронер, что ли, приехал? Один?

Они обернулись.

— Эй, ниггер, ты чего здесь забыл? — недружелюбно буркнул Рэндалл. — Проваливай, давай-давай, быстро.

Но чернокожий тип, подошедший к ним из темноты, не двинулся с места. Он улыбался во все тридцать два, на его курчавых бакенбардах поблескивали капли дождя.

— Ничто не истинно, все дозволено! — громко и нараспев произнес он.

Ну вот, псих пожаловал. Гнать его теперь. Мало их, что ли…

Стоп. Доннеган замер. Это же пароль. Свои. Он — свой. Рэндалл, казалось, тоже догадался, сплюнул под ноги.

— Давай, проходи, только быстро там, — сказал он.

Чернокожий улыбнулся еще шире, и Доннеган едва не шарахнулся от него. У этого негра светились глаза, едва заметно, желтым, недобрым отблеском. Как у черной кошки, когда посветишь на нее фонариком.

Когда он ушел, Доннеган перекрестился и трижды плюнул через левое плечо. На всякий случай.

Еще ему показалось, что взгляд у ниггера точь-в-точь такой, как у хитрого хлыща из верхушки бюро. Но это, конечно, только показалось.

***

Сознание возвращалось болезненными толчками — как икота. Ужасно неприятная регенерация на этот раз! Мортимус потер глаза и заморгал. Темно. Неужели ТАРДИС снова сломалась? Или отказало зрение? Нет, только не это! Не сейчас! Но, шагнув вперед, он натолкнулся на что-то твердое, вроде очень высокого порога, обитого шершавой и грубой тканью. Он не в ТАРДИС. Он вообще неизвестно где!

И тут Мортимус понял, что с ним кто-то говорит. Как будто включили звук.

— … спрашивать, как ты это сделал. Я догадываюсь: ты таймлорд, и у тебя произошла регенерация, — произнес кто-то из темноты немного взволнованным хрипловатым голосом. — Побочное умение. Я спрошу, зачем ты это сделал? Объясни!

Где-то в кармане ставшего неприятно тесным костюма хранился фонарик. Должен был лежать. Мортимус точно брал его с собой какой-то десяток лет назад… Он зашарил по карманам, с раздражением отбрасывая попадающий в руки ненужный хлам.

— Зачем я это сделал, зачем я это сделал, — бормотал Мортимус. Фонарик наконец попался, потрепыхался недолго, пытаясь вывернуться из пальцев, но, конечно же, сдался. — Сделал что?

Он клацнул кнопкой, и луч фонаря выхватил из темноты…

— Вернул меня к жизни, — сказал тот же голос. — Ведь я был мертв.

… того, кто с ним говорил. Мортимус вскрикнул и выронил фонарик, и тот погас. Снова стало темно, но к этому моменту зрение восстановилось полностью.

— Зачем я это сделал?! — заорал он и отступил на шаг. — Зачем?

Мысли заметались в голове, как автомобили на оживленной автостраде, туда-сюда. Что же произошло? Воспоминания возвращались неприятно медленно, нехотя, сопротивляясь изо всех сил. Рвущаяся реальность. Гитлер, запертый в гардеробе. Свергнутый с престола восставшими рабочими Георг VI. Горящее Эмпайр-стейт-билдинг сгибается под ударной волной ядерного взрыва. И на фоне всего этого смутно вспоминался нормальный ход событий. Но сейчас казалось, что все можно исправить, и реальность не повреждена так безнадежно. Значит, Мортимус сделал что-то правильно. И наверняка это прошлое. Лишь бы Земля, а не какое-нибудь другое, малознакомое место!

— Какой сейчас год? — выкрикнул он. Голос стал непривычно низким, со странными обертонами, но так всегда бывало после регенерации. Дело привычки.

— Тысяча девятьсот тридцатый по местному исчислению.

Тут Мортимус догадался.

— И это Нью-Йорк! Господь всемогущий, это же Нью-Йорк! Ноябрь, готов биться об заклад, сейчас начало ноября!

Массовое убийство далеками людей в каком-то заштатном театре. Трупы в канализации. Свинолюди на Эмпайр-стейт. Два убитых далека. Кошмар! Все кончилось мирно, ему даже вмешиваться не пришлось, слава Богу! Даже кое-что удалось приватизировать: отличное лабораторное оборудование, например. И оружие. Мортимус быстро подчистил все следы, заранее учредив специальное подразделение ФБР — еще в прошлой регенерации. Он помнил, что там было найдено тело…

— А ты — далек, — продолжил он упавшим голосом, подобрал с пола фонарь и сунул обратно в карман. — Гибрид.

Тело, которое пропало при невыясненных обстоятельствах, услужливо подсказала изменившаяся память. А остатки прошлой подсказывали, что этот странный гибрид попал под дружеский огонь. Попросту говоря, убит своими же.

— Да, — ответил далек.

Он сидел на краю сцены, свесив ноги, и в упор смотрел на Мортимуса своим единственным глазом. Далек был обмотан ржавыми и какими-то рваными цепями, и это придавало ему еще более сюрреалистический вид.

— Так зачем ты вернул меня к жизни?

Мортимус сглотнул. Пальцы неприятно вспотели. Ему как никогда раньше хотелось развернуться и убежать, а ведь он часто это делал. Часто убегал. Просто желание оказалось настолько сильным, что ноги отказались идти. Словно приросли к полу.

— Конечно, я тебе благодарен, — продолжил далек, — но это любопытно.

— Благодарен? — изумился Мортимус. — Ты?! Ты умеешь?

— Умею, — ответил далек и спрыгнул со сцены. Цепи глухо звякнули. Теперь он стоял совсем рядом, и Мортимус машинально отступил на шаг назад. Оружия у того вроде бы не было, но кто знает? — Я гибрид человека и далека. Умею чувствовать благодарность. Спасибо.

Это не укладывалось ни в какие рамки, вот честно.

— Может, у тебя и имя есть? — с сарказмом спросил Мортимус.

— Есть. Меня зовут Сек. А ты — Вмешивающийся во время. Монах. Ты не можешь быть вторым, ты — третий.

— О, Господь вседержитель! Боже милостивый! — выдохнул Мортимус. Он-то надеялся, что о нем все забыли. Но далеки ничего не забывают. Действительно… зачем он оживил его? Зачем?!

Идея возникла тут же. Возможно, он просто вспомнил.

— Мне нужен компаньон. Есть одно дело, в котором мне понадобится помощь, а к людям я не могу обратиться, — сказал Мортимус то, что пришло в голову. То, что подсказала интуиция — неожиданно для него самого.

— Хорошо. Что я получу взамен? — спросил далек.

— Мировое господство? Нет, нет, забудь, я пошутил… Вообще ты мог бы сделать это из благодарности! Я же тебя оживил!

Далек растянул тонкогубый рот в неприятном подобии улыбки.

— Ладно, чего ты хочешь? — спросил Мортимус, смирившись.

Лишь бы он действительно не запросил мирового господства, в самом деле. И надо держать ухо востро. Соглашения с далеками не стоят даже сотрясения воздуха, и не важно, что перед ним не совсем настоящий далек, а только наполовину. Люди бывают даже опаснее в своем вероломстве и непредсказуемости.

— У тебя есть ТАРДИС. Ты отвезешь меня в то место и время, которые я укажу.

Вроде бы ничего страшного, но Мортимус напрягся. Мало ли, какой подвох в этом всем таился. Но, судя по всему, далек действительно нуждается в нем. Ведь вряд ли вопрос касается загородной поездки. А значит, пока им обоим выгодно… Но все равно нужно держать ухо востро.

— Ладно. Но сначала ты поможешь мне, — сказал он. Далек медленно кивнул в ответ. Мортимус выдохнул, шагнул в сторону и споткнулся о что-то твердое. Посмотрев под ноги, он увидел бледную, синеватую в неверном свете руку, и поморщился. Да, тут же полным-полно человеческих трупов. Ничего, скоро уберут. Надо успеть уйти до прихода коронеров.

— Идем отсюда, — сказал он далеку. — Надо будет придумать что-нибудь, чтобы на тебя не обращали внимания.

Светя под ноги фонариком, Мортимус пошагал к выходу из зрительного зала. Потом остановился и резко развернулся на каблуках. Не стоило оставлять далека за спиной, что бы там ни говорила интуиция.

— Иди впереди меня, — приказал он.

Далек пожал плечами, подобрал болтавшуюся цепь и ускорил шаг.

— Ты мне не доверяешь. Это нормально, — прокомментировал он удивительно спокойным голосом. Коротко кольнуло раздражение. Мортимус фыркнул.

— Ты мне тоже.

Они вышли на улицу с черного хода. Мортимус, кажется, попал в театр именно через эту дверь. Снаружи сеялся дождь, скорее даже, водная взвесь — слишком мелкий для зонтика, но достаточно сильный, чтобы вымокнуть. Пара капель тут же неприятно скатилась за шиворот. Мортимус поежился и втянул голову в плечи. Где-то здесь должны стоять его люди. А, вот они где.

— Ни с места, это ФБР! — выкрикнул один и потянулся за пистолетом. Второй выплюнул папиросу и тоже полез в карман. Молодцы, он правильно их выбрал. Не испугались. Мортимус театрально вскинул руку, собираясь с силами. Хорошо, что после регенерации их так много. Даже близко подходить не надо. Восстановить контроль — пустяки.

— Это не те дроиды, которых вы ищете, — сказал он, и люди опустили оружие, послушно отступили назад.

— Всегда завидовал этому умению таймлордов, — пробормотал далек. — Дроиды?

— Я помогал Лукасу писать сценарий. Тогда я еще увлекался политической сатирой, — усмехнулся Мортимус. — А! Что с тебя взять, ты совершенно не разбираешься в человеческой культуре. Идем, ТАРДИС там, за углом. И давай снимем с тебя эти цепи. Бренчание меня бесит!

***

— Ты когда-нибудь раньше бывал в ТАРДИС? — спросил Мортимус. Далек, осматриваясь, подошел к стене, провел по ней рукой. Мортимус проглотил фразу про “больше внутри, чем снаружи” — далека этим не удивить, даже если он наполовину человек. А удивить почему-то хотелось.

— Нет, — ответил тот, оставил в покое стену и подошел к консоли. Он так по-особенному посмотрел на нее, что Мортимус напрягся и спросил:

— Ты что, знаешь, как ей управлять?

Далек поднял голову.

— Конечно, нет, — ответил он. — А ты?

Что за дурацкие вопросы?!

— Разумеется! У меня даже есть права, я сдавал специальный экзамен — не то, что некоторые! — возмутился Мортимус. — Правда, я ее несколько раз серьезно чинил, и детали пришлось покупать на черном рынке. Вот когда у меня свистнули стабилизатор измерений, пришлось немного помучиться…

— Стабилизатор измерений в твоей ТАРДИС куплен на черном рынке? — уточнил далек.

— Ну… да, — признался Мортимус и тут вспомнил, что еще не видел себя после регенерации. Он посмотрел на руки. Они были… Он ощупал лицо и голову — точно! Жесткие курчавые волосы, плотная кожа… Где же зеркало? Где-то здесь лежало, возле кресла…

— Я черный? — спросил Мортимус, роясь в куче хлама на журнальном столике.

— Да. Поздравляю с повышением социального статуса, — ответил далек. Он все еще разглядывал консоль и, кажется, улыбался.

— Ты издеваешься? — Тут Мортимус понял, что это такой далеко-юмор, и фыркнул. — Хорошо, что я вовремя занялся расовой терпимостью! Иначе мне было бы сложно работать в этой стране!

Зеркало наконец нашлось, и Мортимус стал жадно рассматривать свое новое обличье. Ничего. Могло быть гораздо хуже. С другой стороны, это немного усложняло то, что он задумал. Тем более хорошо, что он взял с собой далека… как там его зовут? Сек? Нацисты, какими Мортимус их помнил, были до ужаса суеверны, верили во всякую муть о Шамбале, так что поверят и в высших существ с тентаклями.

— Так что я должен буду сделать? — спросил далек.

Мортимус попытался рассмотреть свои уши, скосил глаза, но ничего не вышло. Он бросил зеркальце обратно в кучу хлама. Есть, кстати, совсем не хотелось. Хорошо, что он не успел принести сюда еду.

— Ерунду, мелочь, — сказал Мортимус, прикусив нижнюю губу. Бог ты мой, до чего непривычное лицо! Он снова подобрал зеркало и скорчил ему рожу. — Нужно спасти от смерти одного человека, ты его не знаешь.

— Какого человека? — спросил Сек. Он подошел ближе и скрестил руки на груди. Вот ведь… въедливая зараза! Не видит, что ли, что мешает? Мортимус оторвался от зеркала и нахмурился.

— Все тебе расскажи! Это немец. Его зовут Адольф. Тебе бы он понравился. Наверное.

Далек все смотрел на него, и Мортимус раздраженно продолжил:

— Один мой знакомый… и твой, кажется, тоже, забыл отпереть гардероб, где тот был заперт. А дом рухнул. Теперь вся история изменится, если мы не вытащим Гитлера из шкафа!

— Гитлера. Я догадался, — ответил Сек. — Я изучал историю человечества. А если я откажусь?

Мортимус в изумлении открыл рот. Такого поворота событий он не ожидал даже в самых пессимистических прогнозах. Казалось очевидным, что уж далек-то точно захочет спасти фюрера Германии.

— Почему?

— Он занимался планомерным уничтожением собственного вида. Мне больше не кажется, что массовое уничтожение людей людьми — это хорошая идея, — сказал Сек и пожал плечами. — Хотя бы с точки зрения генетического разнообразия, если отставить в сторону моральный аспект.

Мортимус не нашелся, что ответить — едва ли не впервые в жизни. Он спрятал зеркальце в карман и глубоко вздохнул. Это был самый непохожий на далека далек во всей вселенной, и его нужно было убедить в правильности того, что Мортимус задумал.

С ума сойти можно!

А еще очень хотелось переодеться. Костюм был чертовски мал. Но это могло подождать.

— Спустя… двадцать восемь лет здесь ничего не будет. Ни города, ни людей. Спекшийся в стекло грунт, многокилометровая яма, которая будет светиться по ночам.

Мортимус закрыл глаза, пытаясь поярче представить грядущий Армагеддон. На самом деле сейчас та, вторая реальность ощущалась гораздо слабее, и подробностей рассмотреть было нельзя. Только в общих чертах. Но яма обязательно должна быть — для драматизма — и обязательно на месте разрушенного города.

— Погибнут миллионы. Наступит ядерная зима. Новый ледниковый период…

Он сделал паузу. Градус пафоса нарастал как-то совсем катастрофически, нужно было его сгладить. Далек и так уже смотрел на него довольно недоверчиво.

— И Гагарин не полетит в космос, а значит, и Армстронг не прогуляется по Луне. Не будет ничего того, что я бы хотел здесь увидеть, — наконец искренне признался Мортимус. — А я столько сделал для этой планеты, как никто из таймлордов!

Заметив во взгляде Сека неприкрытый сарказм, он поспешно добавил:

— Я не имел в виду форс-мажоры со спасением и прочую дурацкую беготню! Упорная, кропотливая работа тоже должна достойно оцениваться! Ее, конечно, никто не замечает — откуда бы! Все видят только подвиги!

Далек молча ждал, и эта привычка молчать после реплик начинала чудовищно бесить Мортимуса. Он ничего не мог с собой поделать — хотелось говорить еще и еще, выбалтывать всю подноготную. Черт бы его побрал, этого Сека! После людей с ним было очень, очень трудно. Мортимус давно отвык иметь с кем-то дело на равных. И ведь сам виноват! Вот, получай теперь, расплачивайся за минутную слабость! Как неприятно было признавать это!

— А еще, если не будет Гитлера, далеки не возродятся, — ухватился Мортимус за неожиданно пришедшую в голову мысль. — Во время Второй мировой… Я, правда, так и не понял, как это они, но неважно! Они просто не появятся, потому что не было Гитлера, не было противостояния с нацизмом, понимаешь?

Сек зажмурился — кажется, даже болезненно, — и опустил голову. Короткие щупальца вокруг его головы вздрогнули. Может, не надо было об этом упоминать? Мортимус крепче сжал губы. Он начинал злиться — на себя в том числе, и это было неприятнее всего.

— Боже всемилостивый, да ты согласишься или нет? — рявкнул он.

— Не понимаю, почему ты, представитель столь развитого вида, постоянно упоминаешь в речи каких-то мифических сверхъестественных существ? — спокойно спросил его далек. — Ты действительно в них веришь, или это привычка?

— Поживи пару сотен лет в древнем отсталом монастыре, и посмотрим, как ты заговоришь! — возмутился Мортимус. — Да, дурная привычка! И мне она нравится!

В прошлом воплощении, правда, он такой привычкой не страдал, но далеку знать об этом было вовсе необязательно.

— Хорошо, я согласен, — сказал Сек.

Мортимус глубоко вздохнул. Одной проблемой меньше. Не слишком существенной, но… Реальность стала стабилизироваться, уплотнилась, и постоянное чувство дежа вю начало сходить на нет. Значит, все идет в нужном русле. Значит, он не совершил ошибку, взяв Сека на борт ТАРДИС. Может, еще и получится обойтись без этих поездок туда-сюда…

— Вот и славно, — ответил Мортимус и расстегнул тесный ворот рубашки.

Сек пристально посмотрел на него.

— Если попытаешься меня обмануть — пожалеешь. Сильно пожалеешь.

Мортимус вздрогнул. Его что, настолько легко раскусить? Надо что-то делать с этим… Следить лучше за мимикой. Он поджал губы.

— Делать мне нечего — тебя обманывать. И вообще… пойди переоденься. У твоего костюма такой вид, как будто тебя прямо в нем переваривали. И несет от тебя… — Он помахал ладонью перед лицом и наморщил нос, хотя, честно говоря, ничем от далека не пахло, по крайней мере на этом расстоянии, но подходить ближе и проверять не хотелось.

— Гардероб в той стороне! Направо, налево, вторая дверь! — Мортимус махнул рукой, показывая направление. — Бери что понравится. Там напротив ванная, воспользуйся ей. Только не потеряйся, ради Бога, а то будешь блуждать здесь веками. А я пока маршрут настрою.

Он подошел к консоли и больше для отвода глаз защелкал тумблерами.

— Кстати, можешь называть меня… Монахом. Так меня обычно зовут.

— Хорошо, — ответил Сек.

Мортимус хотел сказать, что в таких случаях принято отвечать “приятно познакомиться”, но далек уже ушел. И потом, он все равно знал это имя.

— Ну и Бог с ним, — пробормотал Мортимус и сосредоточился: нужно было точно вспомнить нужные время и место. Ошибаться было нельзя. Путаясь в расплывчатых, но все еще довольно ярких воспоминаниях, он начал настраивать ТАРДИС.

Чем быстрее они с этим закончат, тем лучше.

***

— Однако, — только и смог сказать Мортимус, когда Сек вернулся в комнату управления.

— Что-то не так? — удивился тот и развел руками, пытаясь себя рассмотреть со всех сторон.

Нет, конечно, это неплохой выбор — для далека. Черный костюм, черные ботинки, черный галстук, завязанный, надо сказать, довольно криво, но казалось, что так и должно быть. Рубашка, для разнообразия, была белой. Выглядел во всем этом Сек очень… элегантно. Даже красиво. Неожиданно. Но цвет…

— Ты похож на гангстера. Или секретного агента. Выглядишь нормально, но почему все черное?

— Мне так нравится, — сказал твердо Сек. — Это удобно.

Он поправил воротник рубашки, попытался заглянуть себе за спину. Все это выглядело очень комично, но Мортимус понимал, что смеяться сейчас стоит меньше всего.

— Галстук ты сам завязал?

— Это простая геометрия. Сам. Развязал тот, что был, и посмотрел, как.

Мортимус вдруг остро почувствовал себя очень расхлябанным и неопрятным. Костюм, прекрасно подходивший его прошлому воплощению, теперь стал узок в плечах, болтался на талии, а штанины заканчивались сильно выше щиколоток, словно по дурацкой человеческой моде. Ботинки безбожно жали. И потом, ему теперь не шел серо-синий. А все этот далек виноват! Оделся бы попроще… Тоже мне, Винсент Вега.

— Пожалуй, мне тоже стоит сменить костюм, — ровным голосом сказал Мортимус. — Когда прибудем на место.

Все было готово и настроено для путешествия. Пара щелчков переключателями — и они отправятся сквозь пространство и время. Сек стоял с другой стороны консоли, опустив руки, и выглядел довольно угрюмо. Недоволен собственной внешностью? Не похоже… Наверное, ему должно очень не хватать лучемета.

— У тебя есть оружие? — словно читая мысли, спросил Сек. — Понимаю, что ты вряд ли мне его доверишь. Я бы на твоем месте поступил так же. Но мне… некомфортно. Поверь, я не стану применять его просто так.

Мортимус задумался. Во-первых, у него, по сути, не было оружия. Последние годы он старался обходиться без него. Нановирусы, искусственные опухоли, культуры редких смертоносных паразитов казались гораздо эффективнее обычных примитивных пушек — и как оружие устрашения, и как средство убрать противника с дороги. Но кое-что у него все-таки было. Не лучеметы, конечно — кто даст в руки далеку лучемет? Это во-вторых. Мортимус усмехнулся случайному оксюморону. У него была давно и тщательно лелеемая коллекция. И оружие в ней тоже числилось. Разное. Не очень, правда, современное.

И, пока они в ТАРДИС, далек не рискнет его убить. В любом случае.

— Попадем куда надо, и я тебе подыщу что-нибудь, — ответил он и улыбнулся. — Держись крепче! Мы отправляемся. И не трогай кнопки!

Он помчался вокруг консоли, переключая тумблеры, центральная колонна начала подниматься и опускаться, послышался привычный гул, и тут ТАРДИС содрогнулась, будто налетела на какое-то препятствие, затряслась, пол накренился…

— А говорил, что умеешь управлять! — выкрикнул Сек. Он вцепился в консоль и, кажется, немного испугался.

— Что-то не так! — закричал в ответ Мортимус. Он даже не обиделся — некогда было, — и безуспешно пытался стабилизировать ситуацию. ТАРДИС не слушалась. Он пнул консоль и выругался. — Она не хочет лететь! Что-то ей мешает!

— Наверное, стабилизатор измерений, купленный на черном рынке.

— Не смешно! И сарказм тебе не идет! — сердито ответил Мортимус и стукнул по панели кулаком. Что-то звякнуло, и пол наконец перестал трястись, выровнялся. А потом все затихло.

— Кажется, прибыли, — выдохнул он и посмотрел на мониторы.

Это не было похоже на Берлин. Может, конечно, их перенесло в какой-то подземный бункер, но вряд ли. Металлические стены. Гравитация ниже земной на две десятых. Почти стерильный воздух. Низкая влажность. Число “99” на одной из стен.

— И где мы? — спросил Сек, подошел ближе и тоже посмотрел на монитор. — Космическая база?

— Как ты догадался? — ядовито прокомментировал Мортимус. С ним такое произошло впервые с того самого момента, как Доктор, сволочь, уволок из его ТАРДИС стабилизатор измерений. Тогда пришлось долго скакать наобум, пока не попал на планету, где можно было купить хоть какое-нибудь оборудование. И то… А что делать сейчас? Если дело в стабилизаторе, то даже в ТАРДИС было бы сложно найти подходящие запчасти. Не говоря уж об архаичной человеческой базе.

Реальность неприятно пульсировала где-то на самом краю зрения. Словно песок попал в глаза, а вытащить его никак нельзя. Слишком он привязался к Земле — нет, не ко всей, только к тому месту, где жил и которое развивал, — но все равно слишком. Теперь он очень остро воспринимал все, что могло навредить его любимой игрушке.

— Мы можем выйти наружу и поискать детали, чтобы починить стабилизатор, — сказал Сек сухо. — Хотя уровень технологий здесь откровенно слаб, но шансы есть.

— Думаешь, он сломан? И что здесь можно найти хоть что-то подходящее? — огрызнулся Мортимус. — Ладно. Попробуем. Только для начала мне нужно все-таки переодеться. Омерзительно неудобная, унылая одежда! Как я ее раньше носил?.. И где моя любимая шляпа, спрашивается? Я ее что, потерял в тысяча девятьсот тридцатом? О, Господи Иисусе… С другой стороны, она теперь мне нравится гораздо меньше. Ладно. Бог с ней! Пусть остается там.

Он взмахнул руками, и с его пиджака с громким треском отлетела пуговица.

***

Спутник Пять, 200 002 г.

Коммуникатор пронзительно запищал — мерзко, точно в такт головной боли, иглой коловшей правый висок. Виркашая поморщился и нажал кнопку. Ничего хорошего от звонка в такой поздний час он не ждал. Впрочем, в другое время тоже не хватало хороших новостей.

— Координатор Този Виркашая, пятый этаж, — усталым голосом ответил он. — Кто на линии? Прием.

Видеосвязь перестала работать около года назад, когда закончились действующие лицензии. К сожалению, покупку новых свежесформированное правительство Спутника Пять позволить себе не могло, а ломаные слишком перегружали сеть.

— Это Лиз Лассен, восемнадцатый, — торопливо прошептал коммуникатор знакомым голосом. — Този, у нас проблемы. Прием.

Проблемы. Как очевидно. Виркашая подобрал со стола карандаш и крепко сжал его. Тот слабо хрустнул, пластик, слишком хрупкий, посыпался мелкими хлопьями, уколол ладонь.

— Какие проблемы? — стараясь говорить спокойно, спросил он. — Прием.

— Связь со второй экспедицией прервалась около тридцати часов назад. — Лиз говорила медленно и официально, тщательно выговаривая слова. — Обычно они выходили на связь в 17:00 местного времени, но вчера сеанса не было. Сегодня — тоже. Прием.

— Почему не сказали сразу? Прием.

Карандаш доламывался трудно, синтетический грифель был слишком упругим, но постепенно поддавался и, в конце концов, с треском переломился пополам.

Коммуникатор шершаво задребезжал — Лиз, кажется, вздохнула. Потом пошли помехи — короткий, острый скрежет. Опять глушат. Никак не успокоятся. Без толку — Спутник Пять все равно двигался по орбите слишком быстро для стационарных глушилок, помехи продлятся от силы полминуты. Консорциум вел с повстанцами нарочито ленивую войну — так, одним мизинцем левой руки. Но и этих мелочей хватало.

— … было. Прерывалась, но восстанавливалась, — голос Лиз прорвался сквозь помехи, окреп и расправился, как росток под ультрафиолетовой лампой. — Решили не спешить. Но первая экспедиция замолчала там же, на девяносто пятом. Този, мне не хотелось бы делать прогнозы… Прием.

— Там еще одна база лоялистов, — уверенно ответил Виркашая и глубоко вздохнул. — Ясно, Лиз. Спасибо. Отбой.

Он выключил коммуникатор. Стало очень тихо. Драгоценные мгновения: еще несколько часов, и молчащие сейчас коммуникаторы, стационарные и мобильные, запоют на все лады, о тишине можно будет только мечтать. Виркашая вздохнул и потер лицо. Нужно было лечь спать. Нельзя держаться на стимуляторах постоянно. Когда-нибудь наступит привыкание, и его свалит с ног, как сломанную куклу. Кабинет вдруг сжался вокруг него темной, тесной коробкой, захотелось раздвинуть стенки, включить яркий свет. Но горела всего одна лампа. Солнечные батареи тоже поизносились, а с Земли, конечно, помощи ждать не стоило.

Виркашая медленно поднялся, с трудом расправил плечи. Если Инатри с группой погибли, то надежды не осталось. С тех пор, как лифты перестали работать, все этажи оказались отрезаны друг от друга, до крайности усложнив координацию. Некоторые взбунтовались, пытаясь вернуть старую власть. Кому нужна правда, когда не хватает элементарного — воды, продуктов первой необходимости, а иногда даже информации? Кому? Если не выйдет запустить лифты — а запускающий механизм находился на пятисотом этаже — Спутник обречен. Если не восстановить вещание — независимое, разумеется, — обречен тем более. Мир жесток; чтобы выживать в нем, нужно что-то производить. Или продавать услуги.

Но если и эта экспедиция потерпела неудачу, слать наверх больше некого. В беспорядках первого года погибло слишком много технически подкованных людей, а половина из оставшихся — и сохранивших верность новой власти — отправились с первой, наверняка погибшей экспедицией. Со второй ушли четверо. Здесь, внизу, осталось трое. И они нужны.

Раньше можно было выписать специалистов с Земли. Раньше, да.

Вытряхнув на ладонь таблетку стимулятора, Виркашая устало, расфокусированно глядел на белый шарик. Ему казалось, что тот вращается, как маленькая планетка, вокруг своей оси. Хроническая усталость. Передозировка. Нельзя. Положить обратно. Надо спать, пока есть возможность.

Виркашая сунул таблетку в рот и судорожно сглотнул. Питьевая вода здесь, внизу, была в большом дефиците, ее нужно было экономить.

***

— Это семнадцатый век?

Сек, брезгливо скривив рот, вытащил Desert Eagle Mark I из футляра и придирчиво осмотрел пистолет со всех сторон. Мортимус глубоко вздохнул и подкатал непривычно длинные рукава.

— Двадцатый. Впрочем, могу дать вместо него кремневое ружье, если тебе так больше нравится.

— Нет, спасибо… А обойма?

— Позже. Кое-что проверю сначала. — Мортимус снова закатал рукава и нырнул под консоль. Какое все-таки удовольствие — новое тело! Новые звуки, запахи, тактильные ощущения и новый характер тоже — о, каким скучным бюрократом был он сам еще пару часов назад! Сейчас все по-другому. Мортимус потянул за пучок проводов… Нет, и паленым не пахло. Все, по идее, должно работать нормально. Почему тогда ТАРДИС не доставила их на место? Вытащив прозрачную коробочку стабилизатора, Мортимус осмотрел ее и для порядка потыкал тестером. Тот противно, но на правильной ноте запищал. Никаких видимых повреждений, все цепи в норме. Стабилизатор, пусть и не аутентичной сборки, был в полном порядке, на ходу.

Что-то сухо, металлически щелкнуло.

— Ничем не лучше кремневого ружья, — раздраженно произнес Сек и застучал по полу каблуком. — Перезаряжается вручную, скорость стрельбы низкая. И слишком тяжелый. С тем же успехом я могу использовать его как метательное оружие!

Мортимус засунул стабилизатор обратно и выбрался из-под консоли, стараясь не наступить на чересчур длинные полы своей новой мантии. Далек, конечно, уже успел разобрать пистолет и теперь брезгливо крутил в пальцах детали. О Господи, до чего придирчивое создание! Мортимус пожалел, что решил дать ему хоть что-то стреляющее. Обошелся бы каким-нибудь кастетом, меньше бы пришлось выслушивать.

— Это коллекционный экземпляр, между прочим! Из первой тысячи! Уникальный образец, таких больше не осталось! — возмущенно отозвался он. — И…

— И его место в музее, — закончил за него Сек, очень быстро собрал пистолет обратно и передернул затвор. — Пальцы — это действительно удобно, — пробормотал он, — но двух рук мало… Надо будет обдумать…

Мортимус закатил глаза. Господи, за что?

— Не нравится — отдай обратно.

Далек бесстрастно посмотрел на него.

— Мне понадобится кобура. Он слишком большой и тяжелый, чтобы носить в кармане. И обойма. Давай.

Он протянул руку, и Мортимусу не осталось ничего другого, как вытащить из кармана обойму и отдать ее. Сек зарядил пистолет, еще раз передернул затвор и удовлетворенно кивнул. Потом смерил Мортимуса взглядом, полным чего-то, поразительно напоминавшего удивление.

— Это ряса?

Мортимус выпрямился и скрестил руки на груди.

— К твоему сведению, это оригинальный костюм времен третьей человеческой империи! — сквозь зубы процедил он. — Очень удобный. Рукава, капюшон… И не будет стеснять движений, как твой модный пиджачок.

На самом деле эту довольно-таки дурацкую мантию Мортимус выбрал едва ли не вслепую. Он никак не мог подобрать подходящую одежду и от безысходности надел обычный домашний костюм с воротником-стойкой. Все остальное казалось или нелепицей, или ерундой, или просто неудобными тряпками. Долго раздумывал над цилиндром, но решил, что слишком уж похож в нем на барона Самеди, а потом, когда попытался в очередной раз найти что-нибудь поприличнее, мантия просто вывалилась на него из шкафа, и Мортимус накинул ее поверх костюма. Конечно, стоило обдумать и другие варианты, но не сейчас же?

Далек продолжал бесстрастно смотреть на него.

— Что? — спросил Мортимус. — А! Кобура. Она в футляре, во втором отделении. Да, здесь. О… нет, ее надо надевать под пиджак.

Пока Сек, путаясь в ремнях, надевал кобуру, Мортимус снова посмотрел на монитор, потом на показатели. Совершенно не то время, гораздо позже, чем им надо, но, по крайней мере, рядом с Землей. Их отбросило в будущее, но в пространстве они почти не переместились, значит, значит… Стабилизатор может быть и вовсе ни при чем. Темпоральные возмущения, возможно. Такое случается, когда меняется фиксированная точка. Ну как, как можно было такое проморгать? Это же не какая-нибудь мелочь.

— Стабилизатор абсолютно целый, — сказал Мортимус. — Наружу выходить нет смысла. Я попытаюсь отправить ТАРДИС в нужное место и время еще раз. Возможно, дело в возмущениях вихря.

— Почему нет смысла? В любых действиях есть смысл. — Сек наконец застегнул кобуру, сунул в нее пистолет и надел пиджак, непривычно двигая руками. — Я бы хотел посмотреть, что там.

О Господи. Меньше всего Мортимусу хотелось лазить по коридорам какой-то заброшенной космической станции. Заброшенной, потому что за все время на мониторе не показалось ни одного живого существа, хоть воздух и был пригоден для дыхания, да и электричество не погасло. Чувствовалось во всем этом какое-то запустение.

— Ничего там нет, поверь, — скривился Мортимус. — Видел одну такую базу — видел все. Да ты и бывал на таких, готов спорить. Обычный склад металлолома.

Далек молча кивнул и опустил голову.

— Ну вот! Не на что смотреть! — радостно воскликнул Мортимус. Он подошел к консоли и снова защелкал тумблерами. Может, стоило отправить ТАРДИС на пару часов раньше нужного момента? Нет, слишком велик риск столкнуться с Доктором. Минут пятнадцать, может быть? Да.

— Но мне действительно любопытно, что там, — сказал Сек. Его щупальца вздрогнули и свернулись забавными калачиками. — Давай выйдем ненадолго. Это не займет много времени. Я еще никогда… в этом теле. Любопытно.

Мортимус тяжело вздохнул, переводя дыхание, и отступил от консоли. Потом смерил далека взглядом. Любопытно ему, как же. Познание окружающего мира — главная движущая сила разума. Безупречный довод. Идеальный. Отказать невозможно. Честно говоря, Мортимусу и самому становилось все труднее справляться с любопытством. Долгие годы он не путешествовал во времени так легко и без оглядки, и вот выпала оказия — новое тело, новые возможности, новый спутник. Пусть и временный, хотелось надеяться. Заброшенная космическая станция… В одиночку Мортимус бы не полез сюда, но на этот раз он не один.

— Ладно. Мы выйдем… ненадолго, — нехотя проговорил он. — Но мне тоже надо будет вооружиться. Кстати, как у тебя с иммунитетом?

Конечно, все из карманов старого костюма перекочевало в новый, и там уже лежала пара-тройка ампул с культурами, но стоило взять что-нибудь новенькое, желательно быстродействующее — и не слишком заразное. Если захочется вызвать эпидемию, можно будет воспользоваться чем-нибудь другим, например, последней версией Tumor colorectalis с модификациями. Кстати, ее тоже стоило прихватить с собой, очень удачная получилась опухоль.

— Мой организм устойчив ко всем известным далекам болезням, — уверенно ответил Сек. — Мы это проработали.

Ха! Мортимус бы поспорил. Всегда найдется что-то по-настоящему опасное. В крайнем случае, можно разработать какой-нибудь новый вирус… Вообще изучить такой интересный гибрид и придумать бактериологические средства для борьбы с ним — это настоящий вызов ему, Мортимусу, как ученому. Очень соблазнительная идея, но не сейчас. Может быть, потом получится, когда основное дело будет сделано. Мортимус широко улыбнулся, стараясь выглядеть как можно доброжелательнее.

— Прекрасная новость! Подожди немного, я возьму кое-какие образцы в дорогу, и пойдем. Только ничего не трогай!

Да, Tumor colorectalis стоило взять с собой обязательно. Так, на всякий случай.

***

Снаружи было прохладно: приятный контраст с вечно жарким, как маленький карманный ад, Вашингтоном. Хотя люди наверняка замерзли бы здесь со своей несовершенной терморегуляцией. Мортимус огляделся. Человеческая постройка, сомнений никаких: обычный для этого периода грубый и прагматичный примитивизм, крашенные под металл полимеры и синеватый дневной свет. Должно быть, такая обстановка очень помогала держать воображение в узде — или наоборот, смотря чем занимались на этой станции люди.

За спиной хлопнула дверь.

— Будка? Тоже?! — не скрывая изумления, спросил Сек. Мортимус обернулся. Он совсем забыл, что перенастроил маскировочный механизм ТАРДИС специально для дальних путешествий. Надо снова включить “хамелеон”. Кровь прилила к щекам, хорошо еще, этого не видно на темной коже.

— Конспирация, — пояснил он, поджав губы. — Когда на одной планете две ТАРДИС, проще сделать вид, что она одна. Кстати! — Мортимус вытащил из кармана булавку и протянул Секу. — Прицепи ее куда-нибудь. Это ингибитор восприятия. Тебя перестанут замечать, пока ты сам не обратишь на себя внимание. Тоже конспирация.

Сек взял булавку и повертел в пальцах.

— Микросхема?

— Да, резервная от контроллера измерений, — ответил Мортимус. — Надеюсь, нам не придется отходить от ТАРДИС более чем на три-четыре мили, у такого ингибитора короткий радиус действия.

Сек кивнул и сунул булавку в карман. Стоило бы понять, что он не догадается приколоть ее к одежде, но так тоже сойдет. Даже если потеряет — можно сделать новый ингибитор или вовсе обойтись без него. Здесь, на этой груде бесполезного металла, вряд ли будет аншлаг из желающих полюбоваться на двуногого прямоходящего далека. Мортимус снова огляделся. Эти коридоры такие одинаковые! Пока он выбирал, в какую сторону отправиться, Сек, видимо, решил эту проблему.

— Туда, — он указал вправо и тут же целеустремленно пошагал в ту сторону, даже не оглядываясь.

— Эй, подожди! — возмущенно воскликнул Мортимус и поспешил следом.

Коридор тянулся длинной ломаной змеей: на Земле похожими головоломками играли дети. Треугольный сегмент, соединение, угол, еще один сегмент, снова угол… Мортимус машинально запоминал маршрут обратно к ТАРДИС: все равно не на что было смотреть. Голые стены и светильники, пара неработающих терминалов, кое-где висели таблички с номером “99”. Но чем дальше они продвигались, тем шире становился коридор. И интереснее. По крайней мере, разветвленнее. Они пропустили несколько поворотов, потому что Сек продолжал так же целенаправленно шагать вперед, вертя головой налево и направо.

— Да постой ты, ради всего святого! — выкрикнул наконец Мортимус. Он остановился у двери — первой, которая им попалась в этом бесконечном лабиринте. Разве можно пройти мимо?

Далек остановился и обернулся, глядя на Мортимуса с недоумением.

— Что?

— Дверь. Тебе не хочется взглянуть, что за ней?

Сек пожал плечами и, не говоря ни слова, вернулся. Мортимус подошел ближе к двери, помахал перед ней рукой. По идее, такие должны открываться сами, реагируя на движение, но эта упрямо оставалась закрытой. Так, так… Простейший электронный замок, нет, кажется, даже магнитный. Странно. Вся станция казалась какой-то слишком архаичной для своего времени. Технологии отставали на сотню, а то и на полторы лет. Но за полтора века запустения станция наверняка находилась бы в куда худшем состоянии, со времен пирамид люди ничего не строили на совесть. Странно…

— У тебя есть звуковая отвертка? — подал голос Сек.

— Кому нужна звуковая… Рухлядь! — Мортимус полез в карман. — Импульсная, вот.

Он переключил отвертку в режим сканирования. Да, тоже еще то старье — давно пора улучшить. Модифицировать как-нибудь поинтереснее. Давненько она лежала без дела, но магнитный замок должна была открыть элементарно. Сколько лет он не пользовался отверткой — двести, триста? Скучному чиновнику она ни к чему. Зато сейчас, кажется, снова наступило ее время. Мортимус поднес отвертку к плоской металлической панели, готовясь открыть дверь, но замер.

Кажется, с той стороны был кто-то живой. Возможно даже не один. Мортимус закрыл глаза и сосредоточился. Напряжение и неясные обрывки эмоций. И среди них самая главная, постоянно сопровождавшая людей — страх. Он тянулся за ними хвостом везде, где бы те ни появлялись. Значит, люди все-таки здесь были.

— Какие-то проблемы? — спросил Сек, но Мортимус раздраженно шикнул в ответ, подняв палец.

— А сейчас не делай глупостей. Тебя нет, — пробормотал он, широко улыбнулся и включил отвертку.

Еще день назад он бы ни за что так не поступил, не взвесив все за и против.

Замок протестующе взвизгнул, запахло горелой изоляцией, а потом дверь неожиданно быстро, хоть и с неприятным скрежетом, скользнула в сторону. Мортимус осторожно выглянул в проем. Никого. За дверью скрывался большой зал, пустой и заброшенный, как и все здесь. Металлически поблескивали двери лифтов. Одна была варварски распахнута, чернела беззубым ртом, из нее тянулись длинные змеи проводов, безвольно валявшиеся на полу.

Хм. Люди, наверное, пря…

Мортимус не успел шагнуть назад, как собирался — его схватили за капюшон и дернули, развернули на месте, а потом кто-то скрутил ему руки за спиной. Отвертка со слабым стуком покатилась по полу. Он и рта открыть не успел. Дикари? Военные? Впрочем, никакой разницы.

В глаза болезненно ударил луч фонаря. Мортимус прищурился. Если расчет был на то, что из-за этого не получится разглядеть противника, то он не удался. Фонарь сжимал в руке крепкий, мрачный громила, похожий на армейского сержанта или вышибалу. Во второй его руке металлически поблескивало какое-то оружие. Тот, кто держал Мортимуса за запястья, неприятно сопел за спиной. Никакой возможности вытащить ампулу, не говоря уж о том, чтобы бросить ее.

— Канцлер! Эй, Канцлер! — заорал вдруг первый громила. — Здесь какой-то тип!

Послышался громкий топот — так грохотать могли только армейские ботинки. Война у них здесь, что ли? Мортимус осторожно подвигал пальцами, и его руки тут же сжали еще крепче, как в тисках.

— Тихо, ты, — прогудели сзади.

Дверь напротив с тихим шорохом скользнула в сторону, и в зал вышли четверо — невысокий, крепко сложенный мужчина в полувоенной форме, худощавый пожилой джентльмен, на котором такая же форма висела мешком, коротко стриженная женщина неопределенного возраста и еще один громила, выглядевший точь-в-точь как первый, который все еще светил фонариком Мортимусу в лицо. Прямо близнецы-братья, только один рыжий, а второй — нет. И не похожи они были на военных, гораздо больше на бандитов. Что ж, так даже лучше. Больше возможностей выкрутиться.

— Нарушитель, — уверенно произнес невысокий. Он подошел ближе и смерил Мортимуса тяжелым, не обещавшим ничего хорошего взглядом. Кажется, именно этого типа называли Канцлером. — Лоялист? Он был один, Семерка?

— Один, — с готовностью отозвался первый громила.

— Ты уверен?

— Больше никого не было, Канцлер, мы проверили.

Мортимус фыркнул. Проверили они, как же. Теперь, если удастся их заболтать…

— Прикончи его, — сказал Канцлер. — Старшайн, в сторону.

Громила послушно поднял оружие.

— Стойте, стойте! — поспешно воскликнул Мортимус. — Остановитесь, ради всевышнего! Я совершенно безвреден, и…

Знать бы, что это за место! Лоялистами называли слишком многих в человеческой истории. Если сказать людям то, что они хотят услышать — посулить денег, славы или там свободу от врагов — они остановятся, но надо знать, что пообещать! Тот, кто стоял сзади, ослабил хватку и отошел в сторону, к своим. Видимо, чтобы не попасть под дружеский огонь.

— Я могу что-нибудь для вас сделать, — без всякой уже надежды сказал Мортимус и быстро сунул руку в карман. Не успеть. Совершенно точно. Он стиснул ампулу в ладони, и в этот момент раздался выстрел. Что-то горячее чиркнуло по уху, Семерка болезненно вскрикнул, упал на колени и схватился за руку, его пушка улетела куда-то в сторону и с грохотом ударилась о стенку. Канцлер выхватил свою, оба оставшихся на ногах громилы — тоже.

— Стойте! Прекратите! — закричал вдруг пожилой, который до этого стоял в стороне и молчал. — Это же инопланетник! Инопланетник! Как и тот, что помог Катике! Не стреляйте! Он может нам помочь!

Смотрел пожилой при этом совсем не на Мортимуса, а ему за спину. Действительно. Инопланетник! Мортимус медленно обернулся. Позади него, целясь из своего коллекционного пистолета в Канцлера, стоял Сек. Оружие он держал неуклюже: даже странно, что так метко попал. По идее, он и вовсе не должен уметь стрелять — хотя, наверное, это умение у него почти генетическое.

— Следующего я уничтожу, — металлическим голосом произнес Сек.

Приятная неожиданность, надо сказать. Про далека с пистолетом Мортимус позабыл… нет, просто не включил его в уравнение. Слишком привык полагаться только на себя, кроме того, кто вообще мог бы рассчитывать на помощь от далека? Но все понятно — у того же нет ключа от ТАРДИС. Все логично. Даже если бы был, управлять ей невозможно, она настроена на владельца, а не на его гостей.

Продолжение в комментах