Чарли и Шоколадная Фабрика/ Восставший из Ада

[genetika]

Автор:  Blueberry Psychoma
Название: Бегущий по кругу
Фэндомы: Чарли и Шоколадная Фабрика/Восставший из Ада (Hellraiser)
Персонажи: Вилли Вонка, Чарли Баккет, Орден Гэша
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-15
От автора: Данный фик писался в подарок  Achenne на ее день рождения. Мое понимание мира Шоколадной Фабрики расходится с принятым, я считаю этот фильм (в большей степени фильм, а не книгу) мрачной сказкой. Отсюда и данный кроссовер.
Тут можно почитать про Восставшего, если кто не знает.
Десклеймер: Герои не мои, выгоду не извлекаю, от меня - фантазия.

Тот, кто ловит, да пойман будет.

Темнота коридоров, словно шоколад, густая, смешанная с запахом корицы, окутывает стены, на вкус сладкие, словно глазурь. Это и есть глазурь. Застывшая, подчиненная фантазии неизвестного скульптора.

Это настоящий лабиринт из красок и форм, диковинные деревья с гигантскими плодами, мармеладная трава и желатиновые цветы, робко выглядывающие из нее. И все это столь яркое, что пропадает ощущение реальности, глаза неверяще разглядывают сказку, но руки уже тянутся отломить от нее кусочек. Попробовать, чтобы потом жадно потянуться за следующей диковинкой.
Фабрика огромна. Чарли оглядывает каждый ее уголок ее с восхищением и любопытством, но ни на миг не допускает мысли, что все это иллюзия – разве может быть иллюзией то, что дарит столько радости?

А рядом с неспешно шагающим мальчишкой идет Вилли Вонка, человек, которого взрослые назвали бы детским Богом, если бы не думали, что дети плохо разбираются в таких понятиях. Поэтому ни слова о нем, как о Боге – шоколадный король, магнат, весомая фигура в кондитерской индустрии. Столь весомая, что ему плевать на формальности и даже на то, что нельзя запихнуть весь обед в одну жвачку, превратить человека в шоколадную конфету – невыполнимая задача, и разумеется, на то, что невозможно перепутать хруст орешков на зубах с хрустом человеческих костей.

Но дети верят в сказки. А в сказках невозможное – возможно, а жестокость, если и демонстрирует себя, то всегда оправдывается. Это всегда было, есть и будет так, и оспаривать это не смеет даже Вилли Вонка.
Чарли продолжает восхищенно смотреть по сторонам. Ему плевать, что теперь они с дедушкой остались наедине с этим чудаком в цилиндре черного цвета, со смешной тростью с набалдашником. С другой стороны, это даже хорошо – мальчишке не хотелось, чтобы многие видели подарок, которой он собирался преподнести Вонке.

О, подарок был просто восхитителен! Чарли и не сомневался, что он понравится владельцу фабрики, ведь он наверняка любит загадки!

Главная из них была связана с появлением этого предмета, который дедушка нашел много лет назад и только теперь решился показать кому-то еще. Позолоченная шкатулка, вся испещренная узорами, переплетающимися и охватывающими весь куб. И даже в темноте она не переставала посверкивать своими гранями, до которых хотелось дотронуться, чтобы удостовериться в том, что это не мираж и не сновидение.
Красота приносит радость. Значит, она просто не может быть иллюзорной. В мире тех, для кого стены шоколадной фабрики кажутся еще более высокими, это так.

Чарли то и дело прикасался к шкатулке, надежно спрятанной в кармане, проводя пальцами по ее вечно холодным граням. Но какой бы странной она не была, мальчик хотел подарить ее Вонке, так же сильно, как мечтал попасть на его чудесную фабрику.

…- А за следующим поворотом Вас ждет небольшой сюрприз, хи-хи! – Вилли ослепительно улыбнулся, взмахнув руками в воздухе, словно так и не определился, где будет поджидать обещанный сюрприз.

Потом обвел взглядом поляну и, обнаружив на ней лишь маленького мальчишку с его дедушкой, деланно удивился.

А где же остальные дети?
Неужели их забыли предупредить, что сладкое в больших количествах – вредно?
Что ж, очень жаль.

Мальчик, (как бишь его, Чарли?), уже устремился вперед, туда, где за кустом с исполинскими яблоками, виднелась круглая дверь. Разумеется, сладкая, со спиралевидным узором и вкусом вишни в молоке. Кажется, именно с такого вкуса должно начинаться всякое уважающее себя путешествие. И пока он там, силится открыть этот люк, можно не спеша идти по съедобному газону, радуясь, что тебе давно никто не дарит сюрпризов.

- А вы помните…- чей-то голос прервал его размышления, с головой окунув в медленно густеющую патоку реальности.
- А, это вы… - Вонка улыбнулся, рассматривая старый, залатанный пиджачок и нелепые очки старика. – Я помню… Помню, как секреты моей прекрасной фабрики были проданы…

Его ничуть не смутил испуг в глазах старика, разве что ушей достигли его нелепые отнекивания, да взгляд упал на дрожащие, с выступающими венами, морщинистые руки.

- Я работал у Вас на фабрике… Золотые были времена.
- Шоколадные, - поправил Вонка, - Шоколадные! А вы видели наши новые батончики? По правде сказать, я и сам не уверен в том, что вкус повидла, смешанного с овсянкой так уж удачен. Но ведь все стоит пробовать, верно?

Старик улыбнулся, разглядывая зал, где под потолком на тонких нитях подвешены были карамельные звезды, а Вонка пошел вслед за мальчишкой, пытавшимся открыть люк. Самое время для того, чтобы объяснить ему, зачем тот был приглашен сюда.

…Самое время, чтобы вручить подарок…

Створки люка открылись, пропуская внутрь очередного коридора немного света, и мальчик ступил туда, оглядываясь на Вонку, шагнувшего следом. Створки моментально закрылись, оставив их наедине, среди темноты со вкусом горького шоколада, разбавленной розоватым светом, лившимся откуда-то справа.

Чарли и думать забыл о дедушке, оставшемся в зале со звездами, ведь что-то новое, волшебное даже по сравнению с этой фабрикой вырисовывалось впереди, и ожидание чуда поглощало его. Его остановила лишь ладонь в мягкой перчатке, опустившаяся ему на плечо.

- Куда ты идешь, Чарли?
- Я думал, что там что-то интересное, - мальчик пожал плечами, неуверенно, но все же не желая отступаться от своей цели.

Но была и еще одна. Может, если отдать подарок сейчас, Вонка позволит погулять по фабрике еще?

-Мистер Вонка… Вот, это вам…

Чарли опустил руку в карман, достал подарок и протянул его на раскрытой ладони. Кубик и раньше казавшийся холодным теперь стал обжигающе ледяным, блики его золотых узоров переплетались с синеватым свечением, медленно заливавшим весь коридор. Оно, казалось, готово было пронизать собой и человеческую кожу, в нем можно было захлебнуться. Так и не сумев вдохнуть холодного, пронизанного ароматом ванили, воздуха шедшего от шкатулки. В первые секунды Вонка не понял и не рассмотрел, что Чарли протягивает ему, а потом испуганно отшатнулся.

- Откуда это у тебя, мальчик?
- Дедушка нашел ее когда-то… Давно. Она такая чудесная, и я подумал… Что она должна принадлежать Вам! – Чарли улыбнулся, - Странно, что она не была вашей до этого…
- Ты не представляешь, как ты неправ, мальчик…- на лице Вонки появилось странное выражение. Его маленький гость смотрел и не верил - неужели всемогущий Вонка, царь и бог для всех детей, может бояться чего-то?
А потом шкатулка выпала из ладони Чарли, с четким стуком покатилась по полу, упав под ноги Вонки, обутые в остроносые ботинки. Тот опустил голову и протер глаза, совсем по-детски веря, что за каждым кошмаром следует пробуждение, а после опустился на колени. Обреченно.

- Что с вами, мистер Вонка?

Но тот, казалось, не слышал, как зачарованный стоя на коленях перед миниатюрным кубиком. Наконец взял его, и, немного повертев в пальцах, соизволил ответить.
Вилли слишком хорошо чувствовал становящийся удушающе-сильным запах ванили.

- Со мной, все в порядке, хи-хи, - смех нервный, а голос неестественно высокий, - Отойди, Чарли. Сейчас будет не до тебя…

И он с силой провел пальцами по одной из граней шкатулки – синий свет тут же стал невыносимо ярким, слепящим глаза, а воздух морозным, словно они путешествовали по гигантскому холодильнику.

И из света, который и стены заставил расступиться и обрушиться шоколадные кирпичики, появились высокие фигуры. Вначале только темно-синие силуэты, потом лица, которые, казалось бы, лишены были каких-то эмоций. Лишены всякого выражения, пока не открылись глаза существ – в них плескалось безразличие и отчаяние, какое Чарли видел лишь однажды. Тогда их соседка, обитавшая в столь же малой, как и у семьи Чарли, лачужке, потеряла ребенка и стояла у дороги, наблюдая, как проходят мимо, возвращаясь по своим домам, чужие дети. Но она была живой, в отличие от фигур, представших перед взором Чарли, в их существование он не мог и не хотел верить – уродливые тела, искореженные и затянутые в черные траурные одежды, разорванная и снова сшитая плоть. Прямо перед собой Чарли видел монстров, показывавшихся с самого дна его кошмаров, выплывших из самой пучины отчаяния и утопивших в ней свои глаза. Рядом с ним стояла женщина с раскроенным горлом и лысым черепом, за ней огромный комок плоти, состоящий из подрагивающих складок собственной кожи и мяса беспрестанно стучало зубами безглазое существо, демонстрирующее свои зубы за отсутствием щек.

Словно злая зубная фея, словно Санта-Клаус, пришедший наказать непослушного ребенка.

Но Чарли уверен был, что вел себя хорошо.
К кому же тогда они пришли?

И тогда Чарли повернулся туда, куда смотрел главарь этой своры кошмаров – существо, чья голова утыкана была булавками, а на груди прикреплены ошметки чьей-то кожи. Взгляд мальчишки почему-то остановился именно на этой детали. Казалось, что вот-вот раздастся крик того, кому раньше принадлежала эта плоть. Самого Булавкоголового?

Чарли сжался в комок, наблюдая за неподвижно стоящим Вонкой. И тогда чудовище, утыканное иглами заговорило.

- Вот мы и встретились.

Бесстрастные слова, лишенные и малой толики эмоций.

- Мы можем дать тебе многое, Больше, чем есть на этой фабрике, больше, чем ты сам желал получить.
- Больше, чем чувствовали другие… Те, кто терялись в коридорах твоей фабрики, - вторило эхо голосов.
- Это была всего лишь игра! – это был почти вопль, а потом тоненький смешок Вили.
Взмах тростью.
- Разве вы не находите все это прекрасным?

В этот момент один из монстров, что говорил, шагнул вперед, так что Чарли не мог видеть, что происходит с владельцем фабрики. Но в тот момент, когда мальчишка бросился к мистеру Вонке, мертвенно холодные руки схватили его, не давая сделать ни шага, а маленькая ладонь закрыла рот. Женщина с распоротым горлом держала его в своих объятьях, похожих на тиски. Вдыхать ее запах, пропитанный гниением, узором, проступающим на полотне холодного воздуха, было невыносимо.

А Чарли все продолжал кричать, так громко, как только мог, словно младенец, чей крик – единственный способ начать жизни, сделав первый вдох. А потом мальчик услышал, как кричал Вонка, от боли или от того, что еще хуже нее.

От такого не было спасения, закроешь глаза, и крики покажутся еще ужаснее. Не накрыться одеялом с головой, не убежать, не спрятаться.

Чарли увидел, как воздухе блеснуло, что-то и, словно стрела, понеслось, к Вилли. Тот вскрикнул, а потом долгожданное одеяло накрыло мальчика – это сознание отказалось воспринимать то, что не должен был видеть ни один ребенок на Земле.

Крючки впились в кожу, снимая ее так же легко, как Вонка снимал свои перчатки. Он не видел перед собой ничего, кроме утыканного булавками лица, тени из прошлого. И в этих отмеченных болью, словно раскаленным клеймом, очертаниях он вдруг увидел другие, знакомые.

Все, что доставляет наибольшие страдания, приходит из детства. Он вспомнил себя – маленького мальчика, сына человека, который приносит боль другим. Сына дантиста.
Это почти символично.

А время, кажется, застыло, и прямо перед лицом мнится давно оставленные в прошлом черты – суровые морщины, порождение угрюмости, борода, и несколько инструментов, которых так страшатся все дети, в руках.

И слышится знакомый голос.

"Ну-ка покажи зубки, Вилли!
Что там у тебя в карманах, Вилли?
Разве ты не знаешь, что сладкое вредно?"

А потом все тот же голос, но лишенный всех красок произносит:

- Ты бежал от боли, Вилле, не так ли? С самого детства убегал. Но разве мы не бежим от наших самых сокровенных желаний?!

Глаза залеплены пеленой слез, И Вонка не понимает уже, кто перед ним. Отец. Отец ли?
Он видит только губы, кривящиеся в усмешке и белоснежные зубы под ними. Он смотрит только на них – идеальная белизна, словно молоко, идущее на лучшие конфеты.

Потом – крик. Вонка понимает, что кричит он сам, все его тело стремится крыться в этом крике, он оказывается в замкнутом пространстве. В шкафу или чулане, где от каждой стенки, что-то тянется к нему. Что-то врезается в руки, ноги, голову, что-то холодное, как сама шкатулка, которую Вонка так не осмотрительно открыл. И если бы он мог чувствовать что-то кроме боли, он бы спросил себя, почему человек, столько бежавший от своей судьбы, наконец, решил встретиться с ней.

Но где-то в глубине души он уже знал ответ.
Просто пришло время.

Чарли очнулся, но округ себя не увидел ничего привычного – его окружали черные стены. Просто черные, не шоколадные, не съедобные, а каменные, испещренные трещинами. Несколько арок открывалось справа и слева, а в одной из них виднелась следующая, так что становилось понятно – это лабиринт. (И снова лабиринт…)

Еще одна головоломка… Дети так любят загадки…

А над лабиринтом, где-то в глубине него, в сумерках вращалось Нечто. Оно напоминало огромный сталактит, готовый упасть на голову случайно забредшему в его владения.

Мальчик неуверенно брел вдоль стены наблюдая, как То, Что Находилось В Центре медленно двигалось вокруг своей оси, извергая черный дым.
Ни один звук не проникал сюда, Чарли отчетливо слышал только собственные шаги, надеясь, что это подтверждение того, что он здесь один.

Как один?
А как же мистер Вонка?
А дедушка, оставленный за дверями со вкусом настоящего путешествия?

И словно вызванные этими мыслями, за спиной послышались шаги. Очень четкие, неторопливые, кроме них слышалось тихое постукивание. Именно так от холода стучат зубы. И не дожидаясь, пока То, Что За Спиной настигнет, Чарли бросился бежать. Куда угодно, по кругу ли, вниз ли, по кажущимся бесконечными ступенькам…

- Чарли, мальчик, стой! – такой знакомый голос.

Оказывается, и в этом лабиринте может быть спасение.

- Мистер Вонка! – отчаянно крикнул Чарли, пытаясь понять, откуда доносится голос.

Оглянулся и не смог сдержать нового крика, на этот раз – испуга и отчаяния. Перед ним стоял Вонка. Это был, несомненно, он – даже одежда осталась при нем, тот же цилиндр, тот же пиджак, но лицо…

Даже смотреть на это было больно – его круглые очки снова были на нем, но на этот раз пришиты стальными нитями, прошедшими через глаза насквозь и тянувшимися до шеи, царапая ее своими острыми, как бритвы, краями, отчего там уже были кровоточащие полосы. Рукавов у пиджака не было, но они исчезли лишь для того, чтобы показать новое уродство своего хозяина – все руки Вонки были покрыты ожогами, кое-где сочившимися чем-то синеватым, кое-где чуть клокотавшими, лопающимися и разбрызгивающими горячий шоколад. А стук, который услышал Чарли и, правда, издавали его зубы – каркас из проволоки, выпрямлявший их, врастал в десны так, что тот с трудом мог говорить.

Чарли не решался подойти к этому существу. А оно в свою очередь не двигалось со своего места.

- Разве ты не узнаешь меня? - голос по-прежнему высокий, разве что смешки заменяет постукивание зубов.

Совсем, как в детстве. Как при папе, думал Вонка, неся эту конструкцию и пытаясь выговорить необходимые слова.

Новоиспеченное чудовище не думало лишаться эмоций - жалость к себе все еще присутствовала в нем. И он до сих пор считал себя владельцем фабрики, давно потерявшей свои очертания. Она и раньше была лабиринтом. Она сулила удовольствия, но она не обещала Ад, по крайней мере, для тех, кто не пытался нарушить ее законы.
А потом Вилли Вонка расставил руки, словно радушный хозяин, приглашавший к себе в дом.

- Вот и моя фабрика, Чарли! Фабрика сладких чудес и чудес-сладостей. Располагайся, будь как дома, - говорил он, не забывая следить за произведенным эффектом.

В этот момент за его спиной выросли другие, Чарли не знал, как назвать их – Мужчина с головой в булавках, женщина с раскроенным горлом, толстяк и тот, кто скрежетал зубами.
Они выглядели по-прежнему безразлично, словно всегда были здесь, словно их не касалось все то, что происходит прямо перед ними. Потом Булавкоголовый вышел вперед.

- Вот ты и догнал то, от чего пытался убежать. Твои желания, признаться, были довольно интригующими…

- Кто вы такие? – что есть мочи завопил Чарли.

Он весь превратился в страх. В страх перед ними, в страх за себя. В конце концов, в страх за мистера Вонку.

- Для кого-то мы ангелы, для кого-то демоны. Он, - Булавкоголовый показал в сторону Вонки, - все расскажет тебе, маленький эгоист.

А потом Чарли почувствовал, что вновь теряет сознание, как было уже в объятиях Женщины с Разорванным Горлом. Он проваливался в сладкий смрад и синие сумерки, не надеясь выплыть из них…

Но он очнулся, неожиданно для себя он вновь лежал в шоколадном коридоре. Но теперь совсем чуть-чуть оставалось до того места, откуда лился розовый свет. Путь к нему преграждал Вонка, чей силуэт заставил мальчика усомниться в реальности увиденного кошмара, но потом Вилли подошел к нему совсем близко и Чарли увидел его таким, каким тот стал в лабиринте. Металлическая конструкция на шее, очки, пришитые к лицу и руки, ожоги на которых смотрелись, как кружева, сотканные, быть может, самим дьяволом.
И Вонка продолжил речь, начатую еще там.

- Продолжим экскурсию, мой мальчик! И я преподнесу тебе свой подарок. И запомни, от него ты не сможешь отказаться!

Чарли смотрел на почти сожженные руки, вцепившиеся в трость, на капли шоколада на пальцах и кровь из борозд от проволоки, ставших еще более глубокими. Ему хотелось плакать, а еще больше не хотелось верить ни во что, кроме хорошего. Ни во что. С того момента, как он переступил порог карамельных дверей, бросив своего деда. И Чарли плакал, ронял слезы, вспоминания то, что было…секунду? Час? Год назад?

- Запомни, Чарли. Ничто не дается просто так. Даже, если тебе дарят что-то. А теперь я дарю тебе эту фабрику! И запомни, - повторил он, заливаясь своим фирменным смехом, - ты_не_можешь отказаться!!!

Рано или поздно за каждый подарок приходиться платить. Неважно, будь то обычная шкатулка, найденная в магазине со всяким старьем, счастливая жизнь твоей семьи или найденный в фольге от шоколада золотой билет. Но пока ты можешь наслаждаться подарком делай это, не теряя детскую веру в то, что темно-бордовая начинка шоколадной конфеты сделана из диковинного фрукта, а вовсе не из… Впрочем, об этом вам лучше не знать.